Я находился возле тебя

— Я вяжу сети для ловли рыбы.

— Но где же у вас вода, в которой водилась бы рыба? — поинтересовался Асанга.

Старик, показав пальцем на высохшую реку, сказал:

— По этому руслу в будущем потечёт вода, и будет рыба.

Асанга задумался и пришёл к выводу, что он недостаточно занимался созерцательной практикой, ибо простые смертные, борясь за жизнь и надеясь на почти несбыточное, не отступают от жизненной цели и продолжают упорно действовать, а он, возжелав лицезреть Победоносного, отступил от поставленной цели. С этими мыслями Асанга вернулся в пещеру.

Прошло ещё три года практики, но по-прежнему ему не удалось увидеть Майтрейю даже во сне. На этот раз, проходя мимо заброшенной каменоломни, он заметил человека, который тёр большой кусок камня о другой камень. Асанга подошёл к нему и спросил:

— Для чего вы трёте эту глыбу?

Человек объяснил:

— Я знаток драгоценных камней, особенно алмазов. У этой глыбы, что у меня в руках, есть тонкие белые жилки, которые сходятся, как лучи, в центре. Это признак того, что в центре глыбы есть алмаз. Но если я разобью глыбу кувалдой, то разобьётся и алмаз, поэтому путём трения о другой камень я постепенно доберусь до самого алмаза и буду богатым человеком. Всякое богатство даётся тяжёлым трудом.

Асанга, услышав такое, задумался и сказал себе: «Если люди не жалеют силы и энергии ради собственного обогащения, то как же я слаб в поисках руководства по Пути, ведущему к Нирване. Нужно, не жалея сил, продолжать тантрическую практику».

Он снова вернулся в пещеру и продолжил созерцание Майтрейи.

Прошло ещё три года, но он не почувствовал каких-либо сдвигов. Асанга подумал: «Я просидел с целью лицезреть Майтрейю девять лет в созерцательной практике и ничего не добился. Видимо, мне кармически в этой жизни не суждено осуществить задуманное, и посему выражаю пожелание перед Майтрейей, чтобы я смог увидеть его и получить наставления по путям совершенствования в будущей жизни».

И опять отправился он скитаться. На этот раз Асанга проходил под большой каменной террасой и обратил внимание на капли воды, постоянно капающие сверху с определённым интервалом в одно и то же место, отчего в нём образовалось чашеподобное углубление. Это поразило его: «Сколько лет и сколько капель падало на каменную плиту, чтобы в ней появилось такое углубление? Видимо, не один десяток лет понадобился каплям, чтобы выточить такую чашу».

И тут понял Асанга, что во всех деяниях требуется упорство и настойчивость для достижения поставленной цели: «Ведь я ищу Будду Майтрейю, чтобы получить от него учение о пути совершенствования, и всё не достигаю желанного результата из-за лени и недостатка упорства. Надо упорствовать до полной победы. Не перестану созерцать, пока не увижу его».

И так он просидел ещё три года. Теперь на созерцание ушло уже в общей сложности двенадцать лет. Но он так и не замечал никаких результатов. Только изредка интуиция подсказывала ему, что цель недалеко.

Опять покинул Асанга пещеру. Ни о чём не думая, ни на что не обращая внимания, брёл он, не понимая, куда идёт и зачем. Он уже ничего не искал: ни богатства, ни счастья, ни Майтрейю. Ничто не волновало и не трогало его. Шёл он, куда ноги несли. Но тут он неожиданно наткнулся на лежавшую у дороги больную собаку. Ещё издалека он слышал, как жалобно она скулит. Подойдя ближе, он заметил глубокую рану на задней ноге, и в этой ране было полно кишащих червей. Собака беспомощно лизала рану и жалобно глядела на него слезящимися глазами. Он долго смотрел на неё, обдумывая, чем же ей помочь. Вдруг всё его тело охватила дрожь, в глубине души неожиданно зародилось сильное чувство сострадания. Рассудочное желание помочь собаке сменилось горячим, страстным стремлением спасти её, во что бы то ни стало. Рванувшись к ней, он дотронулся до раны и тут обратил внимание на шевелящихся червей — с той же силой, что и собаку, он пожалел и червей. Его задача усложнилась, ибо выбросить червей на землю — значило погубить их. Чувство жалости всё больше и больше нарастало и, наконец, охватило всё его существо. Все мысли были поглощены одним стремлением: спасти и собаку, и червей. Во всём его внутреннем мире не существовало ничего реального, кроме этой мысли, этой задачи. Он выхватил костяной нож, который носил с собой повсюду, он сделал это бессознательно; инстинктивно раскроил себе бедро и стал вытаскивать червей из собачьей раны, осторожно перенося их на свою рану. В тот же момент собака чудесно преобразилась в Майтрейю — в радужном сиянии, в том самом облике, в котором Асанга представлял его во время созерцания в течение двенадцати лет.

Асанга в изумлении кинулся к Его ногам и возмущенно воскликнул:

— Для того ли я двенадцать тяжелейших лет созерцал, чтобы увидеть тебя в облике раненой собаки?!

Майтрейя отвечал ему:

— Все материальные дхармы (вещи) возникли из шуньяты (пустоты), дальше, в своём развитии, они пространственно объединяются благодаря созидательной силе земли и воды. Объединяясь, они становятся материальными объектами, обладающими различными качествами, как то: красотою или безобразием формы, полезными или противоположными этому качествами. Все эти различные качества вещей, возникшие в момент объединения элементов материи, которые действуют на клешу-авидью (оковы-невежество), называются иллюзиями чувств. Эти иллюзии чувств остаются у человека до тех пор, пока он не ощутит просветление. С появлением просветления спадает завеса иллюзии. Только тогда человек способен увидеть, почувствовать коренную природу вещей как шуньяту, и тогда он способен лицезреть подлинную природу Будды. Ты, Асанга, только сейчас снял этот занавес иллюзии благодаря зарождению в тебе мышления бодхисаттвы, которое выразилась жалостью, состраданием к раненой собаке. А ведь я находился возле тебя с того самого момента, когда ты сел созерцать меня. Я не отходил от тебя ни на мгновение в течение двенадцати лет. Через три года ты, разочарованный, ушёл из пещеры и встретил старика, вязавшего сеть, — это был я. Ещё через три года ты снова покинул пещеру и увидел человека в каменоломне, — это тоже был я. Ещё через три года ты покинул это место и обратил внимание на водную капель, — и это был я. Наконец, в четвёртый раз ты ушёл из пещеры, и теперь тебе суждено было обрести бодхисаттовский альтруизм, и ты увидел Меня в образе собаки. Грешные люди верят в иллюзию, как в истину, и не верят словам Будды.