Абдурахман-Хан

Афзул-Хан, бывший в то время губернатором Балха, составил, вместе с другим братом своим Азим-Ханом и сыном, Абдурахманом, заговор, поднял восстание и изгнал Шира-Али из Кабула. В этой междоусобице Абдурахман-Хан выказал выходящие из ряда военные способности. Он разбил войска эмира в нескольких сражениях и, между прочим, в большой битве при Шейкноре, и Афзул был провозглашен эмиром. После смерти его, в 1867 г., престол перешел к Азим-Хану, а Абдурахман удалился в Балх. Но Азим правил недолго. Шир-Али собрал армию и в свою очередь, одержав верх над войсками Азима и Абдурахмана (благодаря военным дарованиям своего сына, Якуб-Хана, о чем мы говорили в свое время), снова занял Кабул и был признан эмиром. Абдурахман бежал в Бухару, где нашел убежище у эмира Бухарского, на дочери которого был женат. Некоторое же время затем Абдурахман провел и в наших пределах и именно в Туркестане (главным образом в Самарканде). Заметим кстати, что Правительство наше постоянно выказывало авганскому принцу свое расположение, которое, надеемся, может быть и принесет добрые плоды. По крайней мере есть основание предполагать, что Абдурахман относится дружелюбно к России.

Долго оставался он в вынужденном бездействии, пока не наступили в отечестве его известные события. Зорко следил он за ходом их, выбирая минуту. Она настала, наконец. Якуб-Хан был увезен из Авганистана, в разгромленной стране поднялся хаос. Абдурахман решился выйти из тени. С небольшим числом приверженцев он перешел русскую границу и вступил в Восточный (Авганский) Туркестан. Здесь Абдурахман обнаружил замечательный политический такт. Он подвигался вперед медленно, как бы осматриваясь и взвешивая каждый шаг свой. Среди неурядицы, царившей на всем пространстве Авганистана, появление его составило своего рода событие. С первой же минуты он становится избранником своего народа и, вместе с тем, как бы ядром государственного порядка. Ряды приверженцев его росли не по дням, а по часам и вскоре вокруг его собрались уже значительные силы. Англичане, для которых восстановление порядка, разрушенного ими же, является едва ли менее необходимо, чем для самого населения – сразу поняли, что события выдвинули человека, по-видимому, вполне подготовленного к миссии этой. Индийский вице-король (еще граф Литтон) начал переговоры. Но Абдурахман-Хан знал англичан, не доверял им и вел переговоры с большою осторожностью и медленностью. Одно время, английское правительство едва не прервало даже сношения с ним, сомневаясь в искренности его. Но видя, что и народные массы, и сердари окончательно становятся на сторону претендента, решились добиться соглашения с ним. Соглашение это последовало. Абдурахман признан Англией эмиром, прибыл в Кабул, очищенный английскими войсками и 14-го июля торжественно вступил на престол, среди благодарственных молебствий в мечетях и при громе пушечных салютов. Может быть англичане и не без основания сомневаются в искренности дружелюбия к ним нового эмира. Теперь есть вполне серьезные поводы утверждать, что Абдурахман не только не противодействует борющемуся до сих пор с англичанами другому претенденту, Эюб-Хану, но и оказывает ему поддержку, что эмир и победитель генерала Барроуза действуют за одно, в тайне согласившись разделить Авганистан между собою. Факт тот, что Абдурахман (получающий субсидии от англо-индийского правительства) не помогает англичанам и ничего не делает, чтобы освободить осажденный Эюбом Кандагар. Что касается самой личности нынешнего эмира, то это замечательно красивый мужчина , в полном цвете лет (ему около пятидесяти лет) и сил; один из английских посланцев, входивший в непосредственные сношения с ним, говорит о нем, как о «самом умном, энергическом и вежливом авганце, какого ему удавалось видеть до тех пор». Прилагаемый здесь портрет гравирован с фотографии, снятой в Ташкенте.

НИВА, 1880, №34 , с.