С горячего Юга. Нива, 1890

…Эта страшная жара, против которой приходится бороться нам, северным жителям, в Закаспийских степях, которая на первый взгляд должна бы иссушить все живое, однако бессильна против растительности и человека где есть вода.

Эта истина спокон веков известна народам Средней Азии. История учит нас, что эти народы с древнейших времен старались расширить искусственно область распространения воды для питания их полей и садов.

Искусство с помощью канав, выведенных из каких-нибудь водохранилищ или речек, орошать поля и сады, называемое ныне ирригацией, широко применялось с незапамятных времен на всем Юге Азии и Севере Африки, где сухость климата обширных пустынь и степей и даже значительных предгорий дозволяла развиваться растительности лишь там, где была живительная влага, проведенная и сохраняемая искусственно рукой человека.

Последняя из наших завоеванных окраин – знаменитый некогда Мервский оазис – представляет в своих суглинистых и песчаных равнинах один из ярких примеров той невероятной массы земляных работ, которую мог скопить человеческий труд на незначительном сравнительно пространстве десятками веков, для получения хорошо установленной оросительной сети.

Понятно, много найдется в Азии и наших даже владениях (Хива, Фергана) работ более грандиозных размерами, чем старый главный оросительный канал Мерва, называемый Султан-бендом: но редко где распределение воды по оазису было так удобно и рационально устроено как в Мерве, этой блестящей резиденции нескольких династий, Сассанидов и др., и наконец могучих турецких султанов, одному из которых, Санджару, приписывают устройство каменного водослива на реке Мургабе, высотой в четыре слишком сажени, и вообще исправление всей старой сети ирригационных работ, главный канал коих и называется с тех пор Султанским.

Прах Санджара, когда-то, до пришествия монголов, почивал в великолепном мавзолее, воздвигнутом среди развалин арабского города; купол этого здания, сильно пострадавшего от руки людей – не времени, имеет до 28 сажен высоты и теперь.

Кругом этого мощного памятника на много верст во все стороны видны только громадные холмы, покрытые кирпичным мусором, среди которых, судя по остаткам стен и громадных валов, в разное время должно было быть воздвигнуто до 6 разных городов, а судя по остаткам старинного вала, когда-то окружавшего 5 из них, окружность города должна была доходить до 40 верст, что, впрочем, только подтверждает сказания персидских летописцев, доводящих до 1.500,000 людей число истребленных в Мерве жителей, знаменитым полководцем Чингис-Хана – Гулагу, впоследствии основателем иранской династии Иль-Ханов. Кстати тут припомнить рассказ Марко Поло о двух пирамидах из человеческих голов, сооруженных в развалинах этого несчастного города, невероятных, как говорят, размеров, для назидания потомству, по приказанию Чингис-Хана.

Теперь от этого памятника не осталось на месте и следа, и лишь в одной из туземных песен поется о горе голов, что счет им туман-туманов (100.000,000).

Но вот на месте, оспариваемом как узел главных дорог всеми князьками Востока, Россия водрузила свое знамя, раздоры прекратились, столь грозные туркмены сделались вдруг мирными кочевниками или землепашцами, их прославленные набеги – мифом времен прошедших; мало того, Высочайшим указом 1887 года было велено восстановить во всем ее объеме старинную оросительную сеть оазиса, и близко то время, когда среди развалин шести старых городов возникнет седьмой – русский. На прилагаемой фотографии виден зародыш этого будущего города, это ряд казарм, помещений и хозяйственных построек Государева Мургабского имения около станции ж.д. Байрам-Али, пункта выбранного для помещения управления этим имением, и где кстати разводится громадный питомник всевозможных полезных местных или иноземных акклиматизируемых растений и деревьев, предназначенный впоследствии для снабжения имения громадным количеством саженцев.

Глядя на рост деревьев этого питомника и сравнивая их с подобными деревьями в России, удивляешься той силе, которая как бы волшебством заставляет их расти буквально не по дням, а по часам. Как любопытную иллюстрацию могу привести известный в Мерве случай, что в 1888 году рициновый куст в городе, у дома командующего стрелковой бригадой, достиг в высоту трех сажень и оттенил пространство диаметром тоже в три сажени.

Другое изображение – развалины мечети в последнем из разрушенных городов. Город этот, называемый ныне в отличие от других развалин Байрам-Али-кала, по имени последнего удельного владельца, сохранился лучше других и разрушен всего 104 года тому назад бухарским эмиром Маасумом за непризнание его верховных прав на Мерв; но, как говорит предание, не дешево досталась бухарцам эта победа,– три года длилась с перерывами война и осада города, и только за полным недостатком воды, вследствие разрушения Султанской плотины, сдался этот храбрый городок власти кровожадного эмира, превратившего в пустыню весь Мервский оазис и выведшего в плен из этих развалин более 42,000 семейств, поселенных теперь в Кара-куле, Бухаре и Самарканде.

Недавно еще я видел стариков в этих городах, которые с горькими слезами вспоминали о падении славной «царицы мира», как, помимо всех превратностей судьбы, назывался еще этот обломок прежнего величия разрушенной турецкой столицы. В особенности славилось плодородие почвы этого оазиса и прекрасные его сады, что дает надежду нам, что со временем Мерв, некогда славный своим шелководством, станет хлопчатником России и избавит нас от тягостной платы иностранцам, доходящей и теперь до 20 миллионов рублей ежегодно.

Нива, 1890, №48, с. 1197,1212,1214-1215

язык: русский